Мы за восемь лет наснимали в наших кампаниях звёзд на пару новогодних голубых огоньков. От Касты до Басты, от Рональдиньо до Лео Месси.
Я на съёмки попадаю редко, поэтому лишён уникальной возможности «наслаждаться» звёздными капризами. Но бывают исключения...
В ролике-анонсе для кампании «Каренина. Живое Издание» среди многих звёзд участвовал один человек. И не то, чтобы звезда... Но, всё-таки, ближе к звёздам, чем все присутствующие.
Сцена была простая: он сидит у себя дома и говорит незамысловатую фразу о том, почему (как он считает) все должны прочитать «Анну Каренину».
В сценарии было что-то, вроде: «Я хочу, чтобы люди понимали, что технический прогресс не противоречит духовному».
В общем, съёмка где-то идёт, я где-то еду на машине. Мы не пересекаемся.
Тут звонит Катя Коновалова и говорит «Приве-е-ет».
Кто знает Катю Коновалову, тот знает, что иногда она говорит «Привет» так, что понятно, что случилось что-то необратимо страшное.
Короче, человек отказывается сниматься, посылает всех к чертям. Съёмка на грани срыва. Главная претензия к креативному классу примерно такая: «Вы кто такие? Я вас не знаю. Что вы мне какую-то хрень подсовываете. Кто это написал вообще?».
Не знаю, уж почему Катя решила, что я смогу как-то помочь. Видимо, она подумала, что из всех её знакомых я ближе всего по возрасту к дважды Герою Советского Союза лётчику-космонавту Георгию Михайловичу Гречко и смогу найти с ним общий язык.
Так что я сделал полицейский разворот и помчал на Байконур.
Как все простые деревенские парни, рождённые в советской глуши, я думал, что космонавты живут прямо на Байконуре.
На самом деле, они живут на Проспекте Мира в маленьком закрытом «городке космонавтов» в таких забавных советских таунхаусах.
Приехал, попрепирался с «космической» охраной, заехал на территорию.
Декорации — советский шик. Как в фильме про Алису Селезнёву. Вроде, будущее, а вроде — сейчас подвесные потолки обвалятся.
В самой квартире Гречко из роскоши — второй этаж, маленький сад и домработница.
В центре композиции — очень уже старый и седой космонавт в парадной рубашке и шерстяных носках. Вокруг — десяток молодых хипстеров.
Хипстеры не понимают, что происходит, поэтому по инерции выставляют свет.
Гречко давно уже всё понял, поэтому на свет не обращает внимания, периодически отъезжает в космос и состыковывается с вечностью.
Вдруг оттуда (из вечности) Гречко, поставленным голосом, начинает декламировать:
Каждого солдата
Проводила хоть одна
Женщина когда-то...
Не подарок, так бельё
Собрала, быть может,
И что дольше без неё,
То она дороже.
И дороже этот час,
Памятный, особый,
Взгляд последний этих глаз,
Что забудь попробуй.
Обойдись в пути большом,
Глупой славы ради,
Без любви, что видел в нём,
В том прощальном взгляде.
Все малость зависли. Стало тихо.
И тут я действительно немного помог. Потому что из присутствующих, скорее всего, только у меня был шанс узнать размер и стиль. И я им воспользовался.
— Твардовский!, — говорю я громко.
— Точно! — приземляется Гречко.
Далее Гречко становится каким-то молодым и активным.
Далее как-то настраивается связь между поколениями.
Далее Олег Трофим, как всякий гениальный режиссёр, seizes the opportunity и начинает общаться с «актёром», втираться в доверие, аккуратно ставить задачу.
Гречко даёт мастер-класс писательского мастерства. Придумывает сам три темы и три фразы. Выбирает из них лучшую, на его взгляд. Потом долго, никуда не торопясь, дотачивает каждое слово.
И актёрски очень тонко (как будто не до конца уверен в максимализме собственного высказывания) записывает с пары дублей:
«Я хочу сказать, что долг сильнее любви... А иногда даже сильнее смерти».
Маленький эпизод в жизни Георгия Михайловича Гречко, довольно заметный в моей.
Автор: SLAVA.